Здесь имею ввиду писателей-женщин, включенных в школьную программу. Попытаюсь развить мысли, кратко озвученные при выступлении в Публичке, а также уточнить свою позицию по вопросам женской и мужской прозы. У филологов нет оснований беспокоиться о том, что неспециалист вторгается в их владения. Я нахожусь в своих владениях, а именно в рамках психологического литературоведения.
В нашей стране это сравнительно новое направление исследований, хотя написаны уже первые монографии и диссертации. По тексту повести или романа можно разгадать психологический тип автора, или хотя бы актуализацию типа его личности (истероидная, параноидальная, шизоидная и т.д.), а также определить его гендерную самоидентификацию (совокупность биологического пола индивида и его социальных устремлений и типов деятельности).
А теперь перехожу на простой человеческий язык: проза, написанная мужчинами и женщинами, различается. И отнюдь не оценочным образом: хорошо/плохо, а по принципу выраженности в произведениях писателей природного и умозрительного. Как вы думаете, почему на факультетах филологии так мало мальчиков?
Правильно подумали те, кто вспомнил, что мальчики любят машинки (технику), а девочки проигрывают отношения между Баржи и Кеном. И уж во всяком случае, те девочки, которые пошли на гуманитарные факультеты, особенно чувствительны, эмоциональны (с активно выраженной правополушарной деятельностью). Что не исключает у них и аналитических способностей. Соответственно, мужчины-филологи, обладающие всеми мужескими чертами, тоже порой бывают возвышенно-чувствительны.
Итак, есть общепринятые мужские ценности: борьба за власть, забота о переустройстве мира, о видении в женщине идеальной подруги (или идеальной любовницы). Это психологи называют "мужским полем".
Есть ценности чисто женские: материнство, деторождение, поиск мужчины-защитника, желание мира, гармонии, красоты – это "женское поле".
Мужчины-писатели (которые пришли в писательство из самых разных профессий) играют обычно на своем мужском поле, создают аналитические текста неимоверного объема, но … В первую очередь, рассматривая «обустройство» мира, например, «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицина. Разумеется, такого рода мировоззренческие книги, отражающие состояние общества, и попадают в школьную программу (не столько в советскую, сколько в государственную) .
Женщины-писатели (тоже обладатели различных профессиональных дипломов) также способны отражать вопросы жизнеустройства и борьбы за власть. Но, играя на чужом поле, делают это хуже, чем их собратья по перу, потому в школьных классиках не значатся. Однако дело тут и в приоритетах самой школьной программы: к чему она готовит детей? К тому, чтобы стать винтиком государственной структуры? Или к тому, чтобы каждому гражданину и гражданке обрести внутреннюю гармонию жизни и достигнуть индивидуальных вершин успешности, а не тех, что «общеприняты»?
На этом, женском поле, женщины-писатели чаще оказываются интереснее своих собратьев по перу мужчин.
То есть проза может быть маскулинной, феминной или андрогинной, то есть с комбинированным гендером.
Напоследок скажу о главном участнике процесса чтения – о читателе. К нему тоже приложимо смещение интересов на женское или мужское в книгах.
Для меня, как для читательницы, мужское – это "Голубое сало" Сорокина (добила его с большим трудом и отвращением) и «Кысь» Татьяны Толстой (читала с любопытством, но не более того), Ольга Славникова («Один в зеркале», повесть «Старик и Смерч»).
Упомянутые авторы-женщины в других произведения сдвигались и в сторону женского поля.
Чисто женское – Улицкая (рассказы и некоторые романы), Галина Щербакова ( «Вам и не снилось», «У ног лежачих женщин»).
Кто не испугался много букоф, и дочитал до конца, вполне может высказать в комментах свое согласие или недовольство с гендерным подходом к литературе .
Повторю напоследок про «свой Карфаген»: женская литература более искренняя, природная, а мужская – заметно умозрительнее, но объемнее. Дополняя друг друга, обе ветки сливаются в единый литературный поток.
Journal information